Казалось бы, трудно найти более несхожих друг с другом художников, чем Олег Соколов и Владимир Наумец.
Разница в возрасте 26 лет (Соколов родился в 1919 г., Наумец – в 1945) – как раз одно поколение.
Работы Соколова преимущественно графичны, камерны, с превалированием рацио, порой даже "научности".
Наумец более иррационален и живописен, даже когда делает графику, фото или видео.
Но есть нечто гораздо более важное, что позволяет сопоставить эти две легендарные фигуры одесского искусства.
Бывают эпохи (как правило, недолгие, в масштабах истории сравнимые с мгновенным светом молнии), когда привычная духота замкнутого времени внезапно распахивается прошлому и будущему. Таким мгновением стал конец XIX – первая четверть XX века, эпоха, открывшая эстетическую ценность забытой тысячелетней старины и напророчившая почти все последующие инновации, вплоть до сегодняшнего дня.
Так из семени возникают корни и ростки, устремляющиеся, казалось бы, в диаметрально противоположных направлениях для того, чтобы создать изменчивую и живую целостность.
Такими бывают не только эпохи, но и личности. Чаще всего они одиноки, даже при видимом окружении друзей и почитателей. Одиноки, как это и положено пророкам.
Для того, чтобы семя проросло, желательны благоприятные условия – почва, влажность…
И Соколов, и Наумец пробивались через глухой и мертвый асфальт тоталитарной системы. Где-то находя трещинки, а то и взламывая его кажущуюся незыблемость. И лишь порой срываясь в блоковское "in vina veritas".
Несмотря на значительную разницу в возрасте, оба они были диссидентами в одиночных камерах официальной парадигмы. В идеологической «зоне» любое отступление от художественного канона «соцреализма» расценивалось как акт политического неповиновения. Шаг вправо, шаг влево… Но лагерники знают: главное – не потерять себя, и тогда можно остаться человеком в бесчеловечных условиях.
Много лет Соколов отдал Одесскому государственному музею Западного и Восточного искусства. Государственный-то государственный, но, конечно, не случайна встреча Запада и Востока в его работах. Достаточно вспомнить его дружеское общение с Теофилом Фраерманом как прямой контакт с синтетизмом первого одесского авангарда. Политическая "оттепель" пусть ненадолго, но вдохновила "физиков и лириков" разных возрастов. Именно в это время Соколов, ни у кого не спрашивая разрешения, создал в Одессе полуофициальный Клуб имени М.Чюрлениса, ставший своеобразным местом общения выдающихся интеллектуалов Советского Союза (парадокс, но менее всего - художников). Чюрлениса, выдающегося представителя «братской Литвы», как-то не запретили. Литовский патриот, не говоривший по-литовски. Чюрленис - это символизм, модерн, «Мир искусства», идея органичного синтеза всего со всем, в том числе, Запада и Востока, поэзии, визуального искусства, музыки. Из этого зерна возникла абстракция, коллаж, позднее оп-арт, протоконцептуализм, - все то, что мы видим здесь и сейчас в работах Олега Соколова.
Владимир Наумец, как и многие другие представители одесского художественного андеграунда, учился в Одессе у Дины Фруминой. Важно вспомнить, что преподавателем у самой Фруминой был все тот же Фраерман. Пусть и истончившаяся, опосредованная связь с одесским искусством первых десятилетий ХХ столетия не прервалась окончательно.
«…Она учила не живописи – композиции – рисунку… а гармонии мира… настраивала глаз наш… на правильное вѝдение его…», - вспоминает Наумец. Но молодость его и становление как художника пришлись на самые серые и затхлые времена. В Москве (Наумец окончил отделение монументальной живописи Строгановского высшего художественно-промышленного училища) он внимает древнерусской иконе (заново открытой все теми же «мирискусниками») и движению московского концептуализма. В его живописных работах звучат отголоски ранней Византии - оживленного перекрестка средиземноморской, ближневосточной и малоазийской культур, где строгая символика знака оксюморонно сплавлялась со страстной чувственностью. Его графика, световые инсталляции, акции, запечатленные в фотографиях и видео - это отчаянный, хоть и негромкий порыв к свободе и целостности в ситуации раздваивающегося, дробящегося мира реальности. Не случайно в акциях Наумца принимал участие молодой Сергей Ануфриев, ставший связующим звеном между московским и одесским концептуализмом.
Вот что написал (как всегда - от руки) о поэте и художнике Олеге Соколове художник и поэт Владимир Наумец, когда узнал, что мы собираемся объединить их работы в одном пространстве:
"Олег Соколов, мастер
Смысл действия мастера скрыт. Он не занимает особого положения в обществе, ничем не выделяется, исполняет простую работу... Он исчез как личность, как "Я" - у него нет амбиций...
Узнав себя, Мастер полностью исчезает, но продолжает работать. Он свободен от того, чему его учили, свободен от того, что знал, свободен от своего окружения... Это свободная игра в свободном пространстве. И она абсурдна для окружающих, замкнутых в систему, идеологию, метод...
Он в свободном полете...
Вспышка Духа - каждая работа Олега Соколова, прорыв в другое измерение, освобождение, растворение. "Я" не существует, потому что когда есть "Я", раствориться невозможно. Одним ударом О.Соколов разрушает всю изобразительную систему (притянутую за уши), всенародных и заслуженных, всех академиков.
И поскольку у него нет "Я" - нет и разделения на внутреннее и внешнее, нет границы.
Внешнее внутри, внутреннее снаружи.
Это понимание не вопрос практики, это понимание - вопрос понимания. Поэтому не случайно, что О.Соколова не выставляли и замалчивали. Заурядные умы не могли терпеть его прозрения, для них это было слишком! Им нужны методология, идеология, практики - без них все "художественные" структуры и организации распадаются и исчезают, догмы и методы теряют смысл...
У О.Соколова нет и не может быть своего конкретного стиля, метода, техники. Он использует все, что попадется под руку, для того, чтобы прорваться за пределы вне всяких ограничений...
Он Мастер и он свободен.
Мой творческий путь ведет в то же пространство, но через другую дверь. И хотя кажется, что пути разные - Путь один!
Владимир Наумец
Köln 2016"
Впрочем, возможно, этот текст больше о самом его авторе, нежели о Соколове. Ведь, на первый взгляд, трудно найти более несхожих друг с другом художников, чем Олег Соколов и Владимир Наумец.
